В своем недавнем комментарии South China Morning Post Хелен Вонг, исполнительный директор HSBC, заявила, что молодое поколение китайцев - 400 млн моло

Это поколение, отмечает Вонг, в основном привыкло совершать действия онлайн благодаря инновационным интегрированным мобильным платформам, что указывает на то, что оно уже "перепрыгнуло с доинтернетной эры прямо в мобильный интернет, полностью минуя персональный компьютер".

Конечно, растущий средний класс в Китае уже не новость. Но степень, с которой молодые люди, ориентированные на цифровую продукцию, развиваются в сфере услуг Китая, пока не привлекла достаточного внимания.

В конце концов сектор услуг поможет стимулировать структурный переход Китая от экономики со средним доходом к экономике с высоким доходом.

Еще недавно многие эксперты сомневались в том, что Китай сможет перейти от экономики, в которой преобладают трудоемкие производства, экспорт, инвестиции в инфраструктуру и тяжелая промышленность к экономике, ориентированной на сферу услуг с опорой на внутренний спрос.

Но даже если экономический переход Китая еще не завершен, прогресс довольно впечатляющий.

Как пишет в своей статье лауреат Нобелевской премии Майкл Спенс, в последние годы Китай выводит свои трудоемкие экспортные сектора в менее развитые страны с дешевой рабочей силой. В других секторах он перешел на более цифровые, капиталоемкие формы производства, благодаря чему недостатки, связанные с затратами на рабочую силу, стали незначительными.

Эти тенденции подразумевают, что рост в сфере предложения становится менее зависимым от внешних рынков.

Но Китаю фактически не нужно ограничивать доступ к своим рынкам для поддержания роста.

Он может укрепить свою способность торговать, просто угрожая сделать это. Это говорит о том, что позиция Китая в мировой экономике начинает напоминать позицию США в послевоенный период, когда они наряду с Европой были доминирующей экономической державой.

На протяжении десятилетий после Второй мировой войны Европа и США давали более половины мирового производства, и они не зависели так уж сильно от рынков в других регионах, за исключением рынков природных ресурсов, таких как нефть и полезные ископаемые.

Сегодня Китай может пойти по этому же пути. Он имеет очень большой внутренний рынок (доступ к которому может контролировать), рост доходов и высокий совокупный спрос. И его модель роста все больше основывается на внутреннем потреблении и инвестициях и все меньше на экспорте.

Но как Китай будет пользоваться своей растущей экономической мощью? В послевоенный период страны с развитой экономикой использовали свое положение для установления правил на мировой экономической арене. Они делали это таким образом, чтобы извлечь выгоду для себя, конечно, но они также старались максимально полноценно участвовать в жизни развивающихся стран.

Разумеется, послевоенные державы не должны были придерживаться такого подхода. В их компетенции было сосредоточиться на своих интересах. Но это было бы неразумно. В XX веке, после двух мировых войн, мир стал главным приоритетом наряду с процветанием.

Китай показывает все признаки движения в этом направлении. Скорее всего, он не будет придерживаться меркантильного подхода, главным образом потому, что это снизит его глобальный рост и влияние. Китай показал, что хочет быть влиятельным игроком в развивающемся мире - и, конечно же, в Азии, - играя роль партнера, по крайней мере в экономической сфере.

Может ли Китай достичь этой цели, будет зависеть от того, что он сделает в двух ключевых областях политики. Первая - это инвестиции, в которых Китай продвигается довольно агрессивно, проводя множество многосторонних и двусторонних инициатив.

Например, помимо значительного инвестирования в африканские страны, он создал Азиатский инфраструктурный инвестиционный банк в 2015 г., а в 2013 г. объявил о создании инициативы "Один пояс – один путь", предназначенной для интеграции Евразии за счет крупных инвестиций в автомобильные дороги, порты и железные дороги.

Во-вторых, то, как Китай управляет доступом к своему обширному внутреннему рынку с точки зрения торговли и инвестиций, будет иметь далекоидущие последствия для всех внешних экономических партнеров Китая, а не только для развивающихся стран. Внутренний рынок Китая в настоящее время является источником его влияния, а это означает, что выбор, который он делает в этой области в ближайшей перспективе, в значительной степени определит его глобальное положение на десятилетия вперед.

Безусловно, нынешняя позиция Китая в отношении доступа на внутренний рынок менее очевидна, чем его экономические амбиции за рубежом. Но Китай, скорее всего, будет двигаться в сторону открытой, основанной на правилах, многосторонней политики. Урок послевоенного периода заключается в том, что этот подход даст возможность создать наиболее удачный образ на внешней арене и, таким образом, усилит международное влияние Китая.

Кроме того, еще предстоит выяснить отношения Китая с тарифами США. США страдают от неинклюзивных моделей роста и связанных с ними политических и социальных потрясений. И теперь они, похоже, намерены уйти от своего исторического послевоенного подхода к международной экономической политике.

Но даже если США изолируются при президенте Дональде Трампе, они все еще слишком велики, чтобы их просто игнорировать. Если администрация Трампа проведет агрессивную политику, направленную на Китай, у китайцев не останется иного выбора, кроме как выступить с ответом.

Тем не менее в то же время Китай может продолжить применять многосторонний подход и рассчитывать на широкую поддержку со стороны других развитых и развивающихся стран. Суть в том, что не надо отвлекаться на уход Америки в национализм. В конце концов, остается только догадываться как долго это продлится.